«Созидая мир вокруг себя...»

21 ноября 2011 года в Ашдоде на открытии выставки «Диалог и плэнер», посвященной 125-летию со дня рождения Марка Шагала, прямо из типографии привезли книгу Галины Подольской «Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями». Книга поражает своим масштабом: осмыслено творчество 78 художников, 477 репродукций, из них – 277 цветных, тщательность переводов на английский и иврит, альбомный формат, наконец, вес – 2,7 килограмма. В Израиле, где каждое издание - плод героических усилий, можно только догадываться о том, что пришлось пережить и преодолеть автору, и тем, кто работал над книгой. Поскольку наш журнал «Русское литературное эхо» косвенным образом тоже причастен к выходу этой книги (на сайте журнала http://eholit.ru/ в течение двух лет публиковались отдельные главы), на страницах журнала немало материалов автора книги о творчестве художников Израиля, мы решили побеседовать с автором - Галиной Подольской.

- Галина, Ваша книга вышла. Десять лет труда... Что это – чудо или закономерность?
- И то, и другое. Чудо – потому что все то, что сбывается в искусстве, всегда чудо. И закономерность – потому что столько лет работы должны же были когда-нибудь вылиться в оформленный труд. Это живое время, в течение которого менялась как автор я, менялся мир вокруг меня, хорошо знакомые мне художники меняли направления своих поисков, кто-то становился горячим сторонником моих исканий, кто-то их не принял, а кто-то просто не поверил в возможность реализации подобного замысла. Но в целом создалась атмосфера надежд, созидания и терпеливого ожидания книги.

Создалась метафизическая аура положительного заряда и художнического сотворчества, способствовавшая тому, что в книге появились имена столь значительных художников, о которых я сама вначале и не задумывалась. Эмоциональное ощущение доверия среди определенного круга людей стало настолько сильным, что уже невозможно было его обмануть. Нужно было делать книгу либо по высшему разряду, либо вообще не делать никак.
Сложился удивительный творческий коллектив из группы единомышленников. Современный дизайн и верстка текстовой части на русском, английском языках и иврите принадлежат Ирине Абуговой – первоклассному редактору и высоко профессиональному дизайнеру в подготовке такого рода изданий. С ней вместе мы сделали вот уже четыре книги. Серьезная и объемная редакторская работа проведена редактором Татьяной Левиной, в процессе работы с которой сформировались и замечательные дружеские отношения, в результате чего она стала моим постоянным помощником по информационным вопросам. Дизайн и верстка репродукций выполнены Александром Ганелиным, имеющим большой опыт в создании художественных альбомов. Андриан Жудро, автор обложки книги, - современной, лаконичной, попавшей в суть проблемы: свежесть побега, проросшего сквозь камень. Андриан объездил пол-Израиля для того, чтобы отснять многие из работ художников, помещенных в книге. Анна Зарницкая, автор форзаца, – загадочного и широкого, как русская душа, передающего незримую метафизическую суть художника, остающегося в любом пространстве художником, без репатриантского надрыва. Переводы текста на английский язык и иврит выполнены доктором-лингвистом Михаилом Бартовым, а редакции переводов – старшим библиотекарем Еврейского университета в Иерусалиме Лиорой Ахарон.
Особая благодарность первым внимательным читателям еще не сверстанной книги – Аарону Априлю, почетному академику российской Академии художеств, и Александру Сыркину, профессору филологии Еврейского университета в Иерусалиме, а также художникам-друзьям Аркадию Лившицу и Сергею Москалеву. Их замечания и советы помогли мне пересмотреть многие вопросы еще до выхода книги.
Это все те люди, с которыми непосредственно прорастала книга, чтобы сейчас увидеть свет Божий и оказаться у Читателя.
 И еще, как бы наивно это ни звучало, но для меня было важно, чтобы книга вышла в свет в Иерусалиме. Это мое внутреннее ощущение города, в котором с первых дней репатриации я растворилась в витражах Шагала и соприкоснулась с современным Израильским изобразительным искусством, а потом уж начала разбираться в его корнях.
Наверное, все это и относится как к разряду чуда, так и закономерности тоже.
Но есть и другая обусловленность. Если бы этого не сделала сейчас я, то непременно должен был бы сделать кто-то другой, пусть немного в другом ключе.

- Почему Вы так думаете?
- Потому что время пришло. Тема созрела, созрела как информационная и духовная потребность в обществе. Пришло время осознания роли русской школы в современной израильской культуре. Понимаете, еще несколько лет назад художнику было лучше об этом помолчать, если ты хотел создать себе приличный имидж. Но культура - не политика. В ней много от метафизики. Она либо опережает время, либо не поспевает за ним. Очень важно попасть в свое время.

- Значит, Вы попали...
- Убеждена. Оглянитесь вокруг себя. Политическая жизнь Израиля, СНГ, стран диаспоры. Культура с русскими корнями после распада СССР неожиданно оказалась везде. Но есть обычная статистика, по которой самое большое число деятелей культуры оказались в Израиле, кто-то здесь не прижился, но зато те, кто связал свою жизнь с Израилем, смог пережить в себе состояние внутренней эмиграции. Сама тема, вынесенная в заглавие книги – "Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями", отражает осознание в наше время роли культуры восточно-европейской диаспоры в культуре иной ментальности.
Русскоязычным художникам в Израиле нужно было преодолеть ситуацию отторжения, в которой сказывались, с одной стороны, приверженность ортодоксальным традициям, с другой, - устойчивое желание новой израильской культуры быть во всем похожими на Америку. Но случилось иначе – в силу стабильности русской художественной школы и личностных качеств русскоязычных художников. Это первое издание, в котором настоящие процессы осмысливаются как эстетическое явление культуры современного Израиля. И необходимо принципиально зафиксировать этот момент в истории современного искусства Израиля.

- Вы все время подчеркиваете, что это момент в истории изобразительного искусства Израиля.
- Конечно, Израиля. А где же еще живут эти художники? В настоящее время в России образовалась искусствоведческая ниша, которая обозначается как "Современное русское зарубежье". Представители ведущих московских музеев устремились собирать интервью у художников, покинувших Россию и состоявшихся в мировом искусстве. Все это осмысливается с точки зрения культуры русского зарубежья. И если бы книга писалась не мною, а автором, проживающим в России, наверное, все так бы и было.
Но я живу здесь и знаю проблему изнутри. В данном случае речь идет об искусстве, творимом теми, кто, выйдя из русской культуры, связал себя с Израилем не только по месту проживания и гражданству, но и эмоционально пророс в ощущении израильской культуры. Посмотрите на тематику работ. Процесс, начавшийся в 1970-е годы и 20 лет большой алии – это то, что внесло необратимые черты в современное израильское изобразительное искусство, и то, каким оно стало сегодня, отчасти предугадав аспекты развития в будущем. Абсорбция в искусстве – не всегда поглощение, это, в конечном итоге, и взаимное притяжение.

- Научный и творческий багаж, который вы привезли с собой, солиден. Но, говорят, Израиль – одна из самых титулованных стран в мире. И не секрет, что не все те, кто был востребован в стране исхода, оказались востребованными здесь. Традиционый вопрос, как прошла ваша абсорбция?
- Это сложный для меня вопрос. Десять лет назад это был бы один ответ, пять – другой, даже год назад я ответила бы на него иначе. Понимаете, если ты занимаешься своим делом с любовью и чувствуешь, что "пророс", время начинает лететь стремительно. Я счастливый человек в своем нынешнем времени. Наверное, уже пережила свой "Корабль эмигрантов", хотя масса сюжетов так и остались невоплощенными, несмотря на то, что это та тема, которая художественно мне удавалась. Но для меня эмоционально оставаться в том материале как объекте перевоплощения, значит, задохнуться. А я хочу жить в своем времени. Шагал и его витражи – благословение земли, на которой я теперь живу, искусство художников, которые находятся рядом со мною, их мир в цвете – это мой кислород. Я так дышу, иначе – не умею.
В общем, не все однозначно, поскольку я не художник, а писатель, пишущий об искусстве своего времени с экскурсами в недавнее прошлое своих персонажей. Это позволяет создавать мир вокруг себя. Ты в нем хозяин, ты проводишь эстетический отбор для воссоздания культурной концепции, ты не обязан включать весь имеющийся у тебя материал. Что-то не представляет художественного интереса. А что-то настолько не созвучно тебе, что, если ты возьмешься представлять этот материал, то разрушишь тональность повествования, избранную как эстетический принцип в организации столь разного жанрового материала. Когда ты искусственно запихиваешь неродственный тебе материал, пропадает "химия", передающая незримую связь между изобразительным полотном и текстом искусствоведа. Текст должен дышать, производя впечатление легкости (неважно сколько раз ты переписывал, важно каким он получился).
Книга об изобразительном искусстве имеет свои жанровые законы. Замечательный русский переводчик В.Левик называл искусство перевода "полетом с гирями на ногах", имея в виду ощущение личной ответственности за имена тех, кого переводишь. Вот и книга об искусстве должна быть написана так - с переплетением жанров на грани, свободными ассоциативными рядами из параллельных искусств. Эссе, этюды, зарисовки, очерки, статьи в хронологии общей темы обязаны работать как единый художественный организм. Фактографическая насыщенность не должна мешать. Аналитическое повествование должно доставлять эстетическое удовольствие, чтобы хотелось читать и перечитывать вновь. И возникающий перед глазами визуальный ряд призван побуждать интерес к изобразительному полотну. И чтобы одно другому не мешало ни в тексте, ни в верстке, ни в подборе и размещении иллюстраций, которые непременно должны быть хорошего качества и отражать впечатление близкое к оригиналу. Некрасивое издание и сухое искусствоведческое повествование сегодня не работают. Для этого есть просто справочники, хотя в данном случае и со справочниками туго.

- И все-таки об абсорбции.
- Репатриировалась с семьей в 1999 году за несколько дней до нового тысячелетия. Писала всегда. Иначе жить не могу. Сразу включилась в осознание культурной и социальной жизни русскоязычной общины – в слове. Стала публиковаться с первых дней – в разных периодических изданиях. Но все-таки в первые годы главными были газеты "Наш Иерусалим" и "Новости недели", затем – "Вести", все приложения. В настоящее время, главным образом, в приложении "Нон-стоп" – об изобразительном искусстве и театре. Но тогда это были портреты алии, материалы по культуре и на социальные темы.
В какой-то момент все это переплавилось в прозу – грустную, трагедийную, с собирательным образом русской эмиграции в мире, в котором нет спасительной соломинки, чтобы ухватиться и выплыть. А еще была жалость к себе и бессонница, а мне – личностно – был нужен "Сон в летнюю ночь", чтобы созидать себя и мир вокруг себя. Художник существует для созидания, он живет в настоящем, но во имя будущего. Это то ощущение, которое мы впитали с молоком матери. Это то, что характерно для русской культуры.

- Галина, это о литературе. А как получилось, что вы стали заниматься искусствоведением, окунулись в мир художников, выставок и презентаций?
- Была природная предрасположенность к восприятию искусства. Музыкальная школа, музыкальное училище (теоретик), филологическое образование (кандидат наук по специальности "литература стран Западной Европы, Америки и Австралии", доктор по специальности "Русская литература"). Три монографии по проблемам восприятия английской романтической поэзии. Западноевропейский романтизм как литературное направление невозможен без изобразительного искусства. Это культ античности и Ренессанса.
И далее – изучение восприятия этого культурного пласта в контексте русской ментальной традиции. Тема взаимосвязи и взаимодействия культур в мире была основной сферой моих научных интересов на протяжении 20 лет. Но в ее разработке были литературные акценты. Теперь на первый план выдвинулось изобразительное искусство. Это то, что я всегда любила и люблю. У творческих людей в процессе жизни нередко меняются внутренние приоритеты – это нормальное состояние творчества.
Вообще в Израиле для того, чтобы стать другом или недругом художников, многого не надо. Не засиживайтесь дома, ходите на выставки, знакомьтесь с художниками, читайте книги по искусству, занимайтесь самообразованием, развивайте свой эстетический вкус, будьте терпимы ко всему, что увидите. Ну, а когда начнете обо всем писать, вот тогда и обнаружится, кого поцеловал Господь в темечко.

- В ваших художественных произведениях темы искусства и литературы нередко сливаются...
- Совершенно верно, в драматургии – в пьесах "Галилейская Мона Лиза" и "По лестнице Иакова. Марк Шагал", в поэтических фантазиях "Мистический осколок" (совместно с художниками Иосифом Капеляном и Аркадием Лившицем). В книге "Современное изобразительное искусство с русскими корнями" многие стихотворные тексты принадлежат мне.

- В 2011 году вы стали академиком Израильской Независимой Академии Развития Наук. Мы поздравляем вас, по нашим сведениям, вы самый молодой академик ИНАРН. Это звание - оно как-то связано с изданием Вашей последней книги?
- Если думать о возрасте, то некогда жить. Звание академика Израильской Независимой Академии Развития Наук мне присвоили в то время, когда книга была в работе. Радовалась, как ребенок. Получилось так, что писала книгу доктором, а в процессе ее верстки стала академиком.
Но, по большому счету, я действительно убеждена, что эта формальная часть признания моего труда в Израиле нужна художникам, о которых я пишу, во всяком случае, тем, кто еще не очень уверен в себе. Это часть социальной действительности, в которой мы живем, в которой я люблю не похожих друг на друга людей и помогаю им, насколько могу.
И еще я очень благодарна вице-президенту секции филологии и культуры ИНАРН Григорию Борисовичу Окуню, прочитавшему все мои монографии и положительно отозвавшемуся о них. Это было важным для меня, поскольку я воспитывалась на его работах, в частности об Уолте Уитмене, когда работала над статьей "Велимир Хлебников и Уолт Уитмен" (Первые Хлебниковские чтения, 1985).
Вообще сама встреча с Григорием Борисовичем в Израиле многое всколыхнула во мне из тех лет, когда казалось, что "море по колено". Так сложилось, что в 1985 году мы оказались с ним вместе на встрече с Артуром Миллером – легендой мировой драматургии 20 века, мужем Мерилин Монро. Это было в актовом зале факультета журналистики МГУ. Я была там с профессором-американистом Б.А.Гиленсоном, позже ставшим рецензентом моей монографии о Джоне Китсе (1993 г.) и Хрестоматии по зарубежной литературе (1994-1995 гг.). Уезжая в Израиль, Б. Г.Окунь передал Б.А.Гиленсону своих аспирантов и докторантов. А еще Б.Г.Окунь был знаком с человеком, определившим мою судьбу в науке – профессором Николаем Сергеевичем Травушкиным. Ему посвящена моя первая монография, а когда он ушел из жизни, я написала предисловия и комментарии к двум его книгам.
Все это словно связало значимых в моей творческой жизни людей и меня ощущением стремительности жизни, как в полете, когда бралась за проекты, к осуществлению которых многие относились скептически. Но я верила и верю в интуицию, любовь и труд. Тогда Бог не оставляет. Такой была моя жизнь в творчестве. И я очень хочу, чтобы эта сторона в ней осталась.

- Расскажите, как задумывалось это необычное и одновременно столь фундаментальное издание – книга, и почему такое название?
Книга сложилась как результат работы над темой "Современная Израильская культура с русскими корнями". В 2001 году тема была утверждена на кафедре славистики Еврейского университета (консультант - проф. С.Шварцбанд, чьи лекции и семинарские занятия, с его любезного согласия, я посещала в течение года). Но в процессе работы над материалом и познания культурного мира, в котором я вращаюсь, тема получила иной поворот. В этом нет ничего необыкновенного для исследовательского труда, когда темы неоднократно уточняются.
В мире немало ученых, которые защищали диссертации по разным специальностям, а потом, опираясь на выработанные навыки исследовательского труда, работали в смежных или даже других областях. Я тоже к ним отношусь. В 2008 году Министерством абсорбции была поддержана концепция книги, в 2009 - вышел в свет первый вариант (сокращенный русский - без частей на английском и иврите). Этот вариант позволил взглянуть на сложившееся произведение со стороны и продолжить работу не столько концептуально, сколько над продумыванием и проработкой деталей, связанных с представлением о культуре издания современной книги об искусстве.
Не буду оригинальной, если скажу, что репатриация из бывшего СССР изменила лицо Израиля. Книга «Современное израильское изобразительное искусство с русскими корнями» — это попытка проследить развитие «русской школы» изобразительного искусства как явление в новом культурном пространстве через яркие индивидуальности. Это портреты или штрихи к портретам выходцев из стран бывшего Советского Союза, хроника последнего десятилетия их выставочной деятельности, - времени, когда появилась возможность их реального объединения, возможность проведения регулярных выставок, фестивалей искусств. Это первое систематизированное издание, которое можно пополнять, уточнять разветвления корневища, но это то, что позволит идти дальше и развивать эти идеи. Предшествующие издания не предполагали подобных выходов, хотя, безусловно, их можно рассматривать как дополнения к именному перечню. И это то, что подано личностно, что сегодня, пожалуй, модно для современного читателя и подано художественно-публицистически, порой с полемическим запалом или в эстетико-романтическом ключе. Для каждого художника – свой язык, свой поворот.

- Галина, скажите, пожалуйста, можно ли назвать книгу академическим изданием? Или? ...
- С точки зрения верности изложения фактографического материала, затронутых искусствоведческих проблем, профессиональной терминологии, библиографического аппарата – да.
С точки зрения академичности изложения – нет. Это и указано в подзаголовке с обозначением жанровых включений. Академичность изложения сегодня характерна для узкопрофильных изданий и отнимает у нас широкого читателя. История культуры сложилась таким образом, что самыми горячими пропагандистами изобразительного искусства оказывались не художники, а писатели, становившиеся единомышленниками своих современников. И я не исключение. Я так же стремилась создать художественно-просветительское полотно. Отсюда и жанровые предпочтения, многие из которых буквально на грани перетекают один в другой: эссе, зарисовки, этюды, очерки, статьи, скрепленные одной общей темой. Но все это частички единого целого, в котором речь идет только о тех художниках, которых я лично знала. Или рассказ об их творчестве передан через интервью с теми, о которых я писала. За десять лет работы над темой - даже в кругу моего общения - художников по масштабу дарования, подпадающих под неё, набралось даже больше, чем можно было бы предположить в подобном издании. Это то, что представлено как явление, которое можно развивать. Что же касается издания справочников - это не мой жанр, хотя всякое может быть.

- И все-таки, почему в книге даны портреты только художников с русскими корнями? Может, было бы логичнее брать израильское изобразительное искусство целиком?
- Может быть, и логичнее, только для такой работы моей одной жизни не хватит. Нужен коллектив авторов и коллектив работоспособный.
Исследование бытия русской художественной школы как грани современного израильского искусства, на мой взгляд, сегодня наиболее актуально. Русскоязычные художники привезли в Израиль замечательную профессиональную школу, вылившуюся здесь в синтез художественного опыта прошлой жизни с восприятием новой страны, которую они приняли сердцем и которая, в конце концов, приняла их. Это то, что мне близко и пережито как моя собственная жизнь.
В 1935 году, говоря о создании Еврейского художественного музея, Марк Шагал заметил: "Еврейский эстетический вкус просто ужасает, тут евреи еще отстают и при этом упорствуют в своем невежестве... Они почти не думают о культуре, об искусстве, которое, по крайней мере, способно утолить голод духовный!" (М.Шагал об искусстве и культуре. М., Текст. Книжники. 2009 – прим. ред.). Со времени образования государства Израиль израильская культура, как культура любого иммигрантского государства, постоянно впитывала традиции стран исхода ее граждан. Представленный в книге аспект проблемы наиболее показателен, как иллюстрация определенной грани культурного синтеза, без которого невозможно представить духовную жизнь общества 21 века. Кроме того, сегодня с особой остротой возникает потребность в утверждении ведущей роли традиций восточно-европейской диаспоры в культуре Израиля – в силу нарастающей исламизации мира и очень непростых отношений на Ближнем Востоке. В этой связи в развитии современного израильского изобразительного искусства с русскими корнями – залог развития цивилизованного Израиля.
Сам художник – категория необыкновенная. Он беседует со Временем, Бытием и Всевышним и приближает Будущее.

-Спасибо, Галина, за интервью. Желаем Вам здоровья и новых творческих свершений.

Ася Тепловодская, журналистка, писательница, заместитель главного редактора журнала «Русское литературное эхо».